“Я просто хочу вернуть мою жизнь назад!” – сообщила Бритни на слушаниях в суде и просит прекратить консерваторство. Утечка полной аудио записи!
23 Июня Бритни Спирс предстала перед судом Лос-Анджелеса и судьей Брендой Пенни в формате открытого телефонного разговора и рассказала о последствиях ее опекунства и о том, почему ее отец не должен быть больше консерватором и хранителем многомиллионного состояния.
Почти 30-минутную полную речь Бритни, можно скачать по ссылке ниже. Онлайн прослушивание полного заседания и текстовый формат обращения, в полной записи.
Спасибо CallMeAlexey за то, что поделился записью разговора.
Full Conservatorship Hearing Leaked Audio (23 June, 2021)
MP3 / 56 MB / 24:30
Статья от журналиста Джема Асведа variety.com
Полное обращение Бритни: Я травмирована!
В 24-минутном заявлении против консерваторства, под которым она находится на протяжении 13 лет, Бритни Спирс выступила в среду перед судьей Брендой Пенни по делам о завещании в Лос-Анджелесе, заявив, что она готова подать в суд на свою семью и что она подверглась “насилию” со стороны предыдущего терапевта и множества других обвинений.
“Я была просто в шоке. Я травмирована”, – сказала она во время слушания, которое суд транслировал в прямом эфире для всех СМИ. “Я просто хочу вернуть свою жизнь”.
Она сказала, что хочет, чтобы консерваторство, которое она считает “оскорбительным”, закончилось “без необходимости оценки”.
Она также прокомментировала свой пост в Instagram, которыми она делилась в прошлом году, сообщив, что с ней все в порядке: “Я тогда солгала”.
Вскоре после полного обращения Бритни в формате телефонной беседы, суд удалился на совещание, и после его возвращения онлайн-трансляция была завершена.
Слушание состоялось 23 Июня 2021 года, после нескольких лет почти полного молчания по этому вопросу со стороны артистки, хоть и “Нью-Йорк Таймс” ранее на этой неделе публиковал отчет со ссылкой на частные юридические документы, в которых говорится, что она ещё несколько лет назад пыталась прекратить консерватороство, ссылаясь на просто ужасное управление ее отцом и связанные с этим чрезвычайные судебные издержки.
Далее следуют незначительные отредактированные текстовые обращения из телефонного заявления Бритни Спирс. Они могут включать в себя повторяющиеся предложения или не точные утверждения, но сам контекст будет понятным:
Я недавно приобрела новый телефон, и мне нужно многое Вам рассказать, так что потерпите. В принципе, много нового произошло спустя около двух лет, с момента, когда я к Вам обращалась ранее в суд.
Я буду честна с Вами. Я давно не была в суде, поэтому не думала, что меня услышат на таком уровне. Я взяла в руки четыре листа бумаги и подробно расписала, через что мне пришлось пройти за последние четыре месяца. Люди, которые сделали это со мной, не должны просто так легко уйти от этого. Я подытожу. Когда я была на гастролях в 2018 году, меня заставили это сделать… Мой менеджмент угрожал мне, что если я не поеду в этот тур, мне придется искать для себя адвоката.
СУДЬЯ: Мне неловко Вас прерывать, но мой судебный репортер записывает то, что Вы говорите, поэтому Вам нужно говорить немного медленнее.
О, конечно. Да. Хорошо. Люди, которые сделали это со мной, не должны так легко от этого уйти. Напомню: я была в туре в 2018 году. Я была вынуждена его завершить… Мое руководство сказало, что если я не поеду в этот тур, мне придется найти адвоката, и по контракту мое собственное руководство может подать на меня в суд, если я не завершу тур. Они протянули мне лист бумаги, когда я выходила со сцены в Лас-Вегасе, и строго настояли, что я должна его немедленно подписать. Это было очень угрожающе и страшно. А с консерваторством я даже не могла нанять себе собственного адвоката. Так что, из-за страха я пошла на это и тур состоялся.
Когда я уже вернулась с очередного тура, должно было состояться новое шоу, резиденция в Лас-Вегасе [Britney: Domination]. Я начала репетировать заранее, но это было тяжело, так как, я только завершила 4-х летнюю резиденцию в Лас-Вегасе, и я хотела просто перерыва между всем этим. Но нет, мне сказали, что это график, и вот именно так должно происходить. Я репетировала четыре дня в неделю. Половину времени в одной студии и половину другого времени в студии Уэстлейка. В основном я была режиссером большей части шоу. На самом деле я сделала большую часть хореографии, то есть я сама обучала своих танцоров новой хореографии. Я очень серьезно отношусь ко всему, что делаю. Там есть куча видео со мной на репетициях. Я не была хороша — я была великолепна. Я сама руководила залом из 16 новых танцоров на всех репетициях.
Забавно слышать версию моих менеджеров об этой ситуации. Все они говорят, что я не вкладывалась на репетициях и никогда не соглашалась принимать лекарства – мои лекарства принимались только по утрам, не во время репетиций. Они даже не видели меня. Так почему же они вообще так утверждают? Если я говорю “нет” одному из танцевальных движений на репетициях, значит так должно быть, но они посчитали, как будто я заложила где-то огромную бомбу. Я просто сказала “нет”, я не хочу делать это таким образом.
После этого, мой менеджмент, мои танцоры и мой ассистент из новеньких людей, которые должны были принимать участие в новом шоу, все ушли в отдельную комнату, закрыли за собой дверь и не выходили по крайней мере минут 45. Мэм, я здесь не для того, чтобы быть чьим – то рабом. Я могу сказать “нет” танцевальному движению. Мой терапевт на тот момент, доктор Бенсон, который умер [в 2019 году], сообщил мне, что мой менеджер позвонил ему, а затем в тот же момент доложил ему, что я не готовлюсь и не следую рекомендациям на репетициях. И он также сообщил, что я не принимаю свои медикаменты, что так глупо, потому что в течение последних восьми лет каждое утро одна и та же женщина давала мне одни и те же лекарства. И я, далеко не рядом с глупыми людьми. В этом не было никакого смысла.
Была неделя, когда они относились ко мне довольно хорошо, и я сообщила им, что не хочу сейчас выступать. Они были добры ко мне, они сказали, что если я не хочу выступать в новом шоу в Лас-Вегасе, мне можно этого не делать, потому что я очень нервничала. Это было похоже на то, как будто я сняла с себя буквально 200 фунтов, когда они сказали, что мне больше не нужно участвовать в шоу, потому что это было действительно очень тяжело для меня на тот момент, и этого было слишком много. Я больше не могла этого выносить.
Просто я помню, как сказала своему ассистенту: “Я чувствую себя странно, если скажу “нет”, я чувствую, что они вернутся и будут давить на меня, или накажут меня, или что-то в этом роде”. Три дня спустя, после того как я сказала “нет” новому шоу в Лас-Вегасе, мой психотерапевт усадил меня в комнате и сказал, что у него было миллион телефонных звонков о том, что я не старалась на репетициях, и я не принимала лекарства. Все это было ложью. Он сразу же, на следующий день, ни с того ни с сего посадил меня на психотропный препарат, литий. Исключил обычные лекарства, которые я принимала в течение пяти лет. А литий – это очень, очень сильное и совершенно другое лекарство по сравнению с тем, к чему я привыкла за это время. Есть вероятность стать умственно неполноценной, если принимать слишком длительно, если оставаться например, на нем дольше пяти месяцев. Но он заставил меня их принимать, и я почувствовал себя будто пьяной. Я даже не могла ни о чем нормально поговорить с мамой или папой. Я ему сообщила, что я боюсь, но мой врач назначил мне шесть разных медсестер с этим новым лекарством, чтобы они приходили ко мне домой, оставались со мной, чтобы следили за мной на этом новом лекарстве, которое я никогда не хотела принимать с самого начала. В моем доме было шесть разных медсестер, и они не разрешали мне садиться в машину и никуда передвигаться в течение месяца.
Мало того, что моя семья ни черта не делала и не была со мной рядом, мой отец был полностью – за это лечение. Все, что со мной происходило, должно было одобряться моим отцом. И мой отец вел себя так со мной, будто он не знал, что мне назначили такое лекарство, что я должна пройти обследование во время рождественских праздников, прежде чем они отправили меня лечиться, на тот момент мои дети уехали домой в Луизиану. Он был тем, кто все это одобрил. Вся моя семья ничего другого не предпринимала.
Во время этих двухнедельных каникул, одна дама приехала ко мне домой на четыре часа, усадила меня и провела со мной психологический тест. Это занимало целую вечность. Но мне сказали, что я должна. А потом мне позвонил отец и сказал, что я провалила этот тест или что-то в этом роде. “Мне очень жаль, Бритни, но ты должна прислушиваться к врачам. Они планируют отправить тебя в небольшой дом в Беверли-Хиллз, чтобы пройти небольшую реабилитационную программу, которую мы собираемся для тебя составить. Ты будешь платить за это 60 000 долларов в месяц”. Я плакала по телефону в течение часа, и ему будто нравилась каждая минута этого разговора.
Контроль, который он имел над некоторыми людьми — был таким могущественным, как надо мной, – ему будто нравилось, когда такое причиняло боль его собственной дочери, на 100 000%. Ему это нравилось! Я собрала свои вещи и отправилась туда. Я трудилась семь дней в неделю, без выходных, это в Калифорнии единственное, что похоже, называется секс-торговлей. Заставляя кого — либо работать против его воли, забирая все его имущество — кредитную карту, наличные, телефон, паспорт и помещая их в дом, где им приходится отрабатывать с людьми, которые также с ними живут. Они все жили в доме со мной, медсестры, охрана 24/7. Там был шеф-повар, который приходил туда и готовил для меня ежедневно в будние дни. Они смотрели, как я переодеваюсь каждый день, голая – утром, днем и ночью. Мое тело.. У меня не было двери для уединения в моей комнате. Я сдавала восемь ампул (?) крови в неделю.
Если бы я не слушалась, не проводила никаких сеансов и не лечилась с восьми до шести вечера, то есть по 10 часов в день, семь дней в неделю, без выходных, я бы не смогла увидеть больше своих детей или своего парня. У меня никогда не было права голоса в моем графике. Они всегда говорили мне, что я должна была делать. И, мэм, я скажу Вам, сидеть в кресле 10 часов в день, семь дней в неделю, это не весело… и особенно когда Вы не можете выйти через парадную дверь.
И вот поэтому я говорю это снова, спустя два года, после того, как я соврала, сказав всему миру “Я в порядке, и я счастлива”. Это ложь. Я подумала, что, может быть, скажу так и этого просто будет достаточно. Потому что я была в отрицании всего. Я была в шоке. Я была травмирована. Знаете, типа притворяйся, пока не добьешься своего. Но теперь я говорю Вам как есть и правду, хорошо? Я несчастна. Я не могу уснуть. Я так зла, за все это безумие вокруг. И я, похоже в депрессии. Я плачу каждый день.
Причина по которой, я рассказываю Вам все это, заключается в том, что я не думаю, что в судебных документах, как штат Калифорния может все это храниться, с момента, как я обратилась, и абсолютно ничего не решается — наняв на мои деньги другого человека и просто держать моего отца на борту. Мэм, мой отец и все, кто связан с ним и этим консерваторством и моим менеджментом, которые сыграли огромную роль в наказании меня, когда я просто сказала “нет”, мэм, они должны быть в тюрьме. Их “жёсткая тактика правил” разрешает выкурить косяк Майли Сайрус на VMA, этому поколению простительны не правильные вещи.
Но мое дорогое тело, которое работало на моего отца последние гребаные 13 лет. Пытается оставаться таким же хорошим и привлекательным. Так идеально. Когда он так усердно работает со мной. Когда я сделала все, что я сказала в штате Калифорния, позволив своему отцу — невежественному отцу — забрать свою собственную дочь, у которой есть роль только в том случае, если я буду работать с ним, они отбросили все и позволили ему сделать это со мной. Это дает этим людям, с которыми я работала, слишком большой контроль. Они также угрожали мне и говорили, что если я буду сопротивляться, то мне придется обратиться в суд. И мне будет еще более неловко, если судья обнародует имеющиеся у нас какие-то доказательства.
Мне посоветовали для моего состояния, мне нужно пойти [на реабилитацию] и просто пойти завершить все это. Они сказали мне это. Я даже не пью алкоголь – я могла спиться, учитывая, через что они заставили мое сердце пройти. Кроме того, в учреждение “Бриджес”, куда меня послали, не было детей — я занималась этой программой в течение четырех месяцев — никто из детей там уже не участвовал в этой программе. Они так и не появились ни на одном из них.
Не нужно было ничего делать, если этого не хотела. Почему они всегда заставляли меня? Почему мне всегда угрожал мой отец и все, кто участвовал в этом консерваторстве? Если я буду сопротивляться чему-то, что мне велят сделать, то они могут поработить меня, они накажут меня обязательно.
В последний раз, когда я разговаривала с Вами, на момент консерваторства, также держа моего отца в курсе всего, я почувствовала себя мертвым — как будто я не живу и не имею никакого значения, как будто со мной ничего не делали, как будто Вы думали, что я лгу или что-то в этом роде. Я говорю еще раз, потому что я не лгу. Я хочу почувствовать, что меня услышат. И я говорю Вам это снова, чтобы, возможно, Вы смогли понять глубину, степень и ущерб, который они нанесли мне тогда.
Я хочу перемен, и я хочу изменений в своём будущем. Я заслуживаю перемен! Мне сказали, что я должна сесть и снова пройти оценку теста, если я хочу прекратить консерватороство. Мэм, я не знала, что могу обратиться в попечительство с просьбой прекратить все это. Извините за мое невежество, но я, честно говоря, этого не знала. Но, честно говоря, я не думаю, что меня должен кого-то оценивать. Я сделала более чем достаточно. Я не чувствую, что мне вообще следует находиться в комнате с кем-то, кто мог бы оскорбить меня, пытаясь подвергнуть сомнению мои интеллектуальные способности, независимо от того, нужно ли мне быть в этом дурацком консерваторстве или нет. Я уже сделала и доказала, более чем достаточно.
Я ничего не должна этим людям — учитывая меня, кто накрыла крышей и накормила тонны людей в турне по дороге. Это смущает и деморализует то, через что я прошла. И это главная причина, по которой я никогда не говорила об этом открыто. И главное, я не хотела говорить об этом прямо, потому что, честно говоря, не думала, что мне кто-нибудь поверит.
По правде говоря, в историю Пэрис Хилтон о том, что они сделали с ней в той школе, я ничему из этого не верила сама. Мне жаль. Я посторонняя, и я просто буду честно. Я тогда не поверила в это.
И, может быть, я конечно ошибаюсь, и именно поэтому я не хотела говорить об этом никому, публично. Люди могли смеяться надо мной и уже прикалывались, говорили: “Да она лжет, у нее есть все, она ведь Бритни Спирс”.
Я не лгу. Я просто хочу вернуть мою жизнь назад! И прошло уже 13 лет. И этого достаточно. Прошло много времени с тех пор, когда у меня были свои деньги. И это мое желание и моя мечта, чтобы все это закончилось без испытаний. Опять же, для штата Калифорния нет никакого смысла сидеть сложа руки и буквально наблюдать за мной своими собственными глазами. Зарабатывая на жизнь для стольких людей и платить стольким людям, фурам и автобусам, которые ездят со мной в турах, и им внушают, что я недостаточно хороша. Но я отлично справляюсь с тем, что делаю. И я позволяю этим людям контролировать то, чем я занимаюсь, мэм. И этого достаточно. В этом вообще нет никакого смысла.
Сейчас, забегая немного вперед, я не хочу никого видеть или встречаться с кем-то против своей воли. Я встречалась насильно, с достаточном количеством людей. С меня хватит!
И я, по правде говоря, хотела бы подать в суд на всю свою семью, чтобы быть полностью честной с Вами. Я также хотела бы иметь возможность поделиться своей историей со всем миром и тем самым, вместо того, чтобы держать это в секрете, чтобы этим пользовались и дальше. Я хочу, чтобы меня услышали и о том, что они сделали со мной, заставили меня держать это в себе так долго, что вредно для моего сердца. Я была так зла и плачу каждый день. Это касается меня, меня убеждали, что я не имею права разоблачать людей, которые вытворили все это со мной.
Для моего здравомыслия, я нуждаюсь, чтобы Вы разрешили судья, дать мне интервью, где я смогу рассказать свободно о том, что со мной происходило и сделали. И на самом деле, я имею право использовать свой голос и отвечать сама за себя. Мой адвокат говорит, что я не имею права. Это нехорошо. Я не могу позволить общественности узнать о том, что творилось со мной, и, ничего не рассказывая, отвечать – все в порядке.
Это не нормально! Фактически, не то, чтобы интервью – на данном этапе, я бы хотела скорее беседовать с Вами, но при этом, чтобы это все слышала также общественность. Так как сейчас, я не была предупреждена об этом, так что, спасибо! Для того, чтобы дать интервью, откровенно, мне нужно избавиться от гнева и всего того, что происходит со мной сейчас.
Это несправедливо, что обо мне открыто лгут. Даже моя семья дает интервью касательно меня, любому, кому захочет, даже новостной радио-станции. Моя собственная семья дает интервью, обсуждая ситуацию и заставляет меня чувствовать себя такой глупой. И я, ничего не могу сказать. А я не имею права сказать ничего определенного. И мои люди говорят, что я не имею возможности на это.
Прошло уже два года. На самом деле, я нуждаюсь, чтобы разговоры записывались, как мы делаем сейчас, о чем я была не предупреждена, что так будет. Мой адвокат, Сэм Ингхэм, очень боялся за меня, что я буду идти вперед. Он сказал, что если я заговорю, обо всем этом и реабилитационном центре, то они могут падать на меня в суд. Он говорил, держать все при себе. Я бы лично хотела.. На самом деле, у меня уже сложились отношения с Сэмом, с адвокатом и мы разговариваем три раза в неделю, но у меня не было возможности, выбрать самой адвоката. Я бы хотела, иметь такую возможность, сделать это самой.
Главная причина, по которой я здесь, заключается в том, что я хочу покончить с консерваторством, не подвергаясь определенной оценке. Я провела довольно много исследований, мэм. И есть много судей, которые заканчивают опекунство над людьми, не требуя, чтобы их все время оценивали. Единственное, они не могут обойтись без этого, если член семьи говорит, что с этим человеком что-то не так и он странный.
И учитывая, что моя семья жила за счет существования моего консерваторства в течение 13 лет, я не удивлюсь, что кто-нибудь из них скажет в будущем: “Мы не думаем, что это должно все закончиться, мы должны помочь ей дальше”. В частности, если я получу право рассказать, все как есть и что они сделали со мной.
Также я хочу поговорить с Вами о всех моих обязательствах, лично я думаю, что на данный момент, я никому и ничего не должна. Я имею три встречи в неделю, на которых я должна присутствовать несмотря ни на что. Я просто не люблю это чувство, что мне приходится самой работать на людей, которым я сама же и плачу. Мне не нравится, когда меня обязывают что-то делать, даже если я себя неважно чувствую. Джоди, консерватор, говорит, что я должна видеться с коучем Кеном, даже когда я приболела. Я бы предпочла проводить с психотерапевтом, одну встречу в неделю. Я никогда ранее, даже после всех мест, куда меня отправляли, не проводила даже двух сеансов терапии в неделю. У меня был врач, а потом появился терапевт. К чему меня вынудили, делать все это незаконно в моей жизни. Мне не следовало говорить, я должна быть доступна три раза в неделю, для людей, которых я даже не знаю.
Я говорю с Вами сегодня, потому что я чувствую снова, да, даже Джоди [Монтгомери, действующий консерватор] начинает заходить со мной слишком далеко. Она заставляет меня ходить на терапию два раза в неделю и к психиатру. Я никогда в прошлом … подождите, они заставляли меня ходить, да, два раза в неделю и быть у доктора Голда, так что это три раза в неделю. В прошлом мне никогда не приходилось посещать психотерапевта чаще одного раза в неделю. Это отнимает у меня слишком много сил, чтобы посещать человека которого я не выбирала и которого я даже не знаю.
Во-первых, я опасаюсь людей. Я не доверяю людям, если мы ранее не проходило вместе какой-то путь. И “ловкая организация” находящиеся в одном из самых открытых и доступных мест, в районе Уэстлейк, выходя из которой меня поймали папарацци выходя оттуда буквально плачущей после терапии. Это неловко и деморализует. Я заслуживаю приватности, когда проходит терапия, такой, как была у меня дома, на протяжении всех восьми лет. Они в основном, всегда проходили на моей территории, у меня дома. Например, с доктором Бенсон, человек которого уже нет в живых. Я отправлялась и на его территорию, в тот же район Уэстлейк, которое было такое же открытое и плохое для размещения. Окей, на чем я остановилась? Это идентично на все то, что было с доктором Бенсоном, который 100% незаконно надо мной издевался, продолжая подобное лечение [жесткими лекарствами]. Я хочу быть откровенной с Вами.
СУДЬЯ: Мисс Спирс, извините меня, что прерываю Вас, но мой репортер просит Вас немного притормозить, потому что пытается убедиться, что понимает все, что Вы говорите.
Окей. Хорошо. И, если быть полностью честным с Вами, когда [доктор Бенсон] скончался, я встала на колени и поблагодарил Бога. Иными словами, моя команда снова толкает меня к такому же состоянию. Я застряла в фобии, находиться в маленьких помещениях из-за травм, заперев меня на четыре месяца в таком местечке. Это не нормально, что они отправляют меня — извините, я снова спешу — в такой маленький кабинет, два раза в неделю, теперь с другим новым терапевтом, за которого я сама плачу, но которого я даже не одобряла. Мне это не нравится. Я не желаю этого делать. И я не сделала никому ничего плохого, чтобы заслужить такое обращение ко мне.
Это не нормально, заставлять меня делать то, чего я не хочу. Согласно законодательству, Джоди и вся эта так называемая команда, честное слово, я должна иметь возможность их засудить, за угрозы мне, если я не буду ездить на эти мучительные для меня встречи, не дадут моих же денег, чтобы отдохнуть на Мауи в отпуске. “Ты должна делать, все согласно этой программе и тогда ты сможешь получить то, чего хочешь”. Это место, самое доступное и открытое для всех людей в том районе, почему я там должна появляться, если этого я не хочу. Более пяти папарацци ловят меня на выходе и делают со мной снимки заплаканной, выходя из таких мест. Я не против, я умоляла их, чтобы такие встречи проходили у меня дома, на закрытой территории. Я заслуживаю уединения.
Мэм, я работаю с 17 лет. Вы должны меня понять, как это плохо, проснувшись утром, не имея возможности никуда выйти и не с кем встретиться, за исключением не знакомых для меня людей, в офисе, идентично жестких, каким был терапевт со мной. Я искренне верю, что данное консерваторство оскорбительное, и да, мы можем здесь сидеть и на протяжении всего дня говорить о том, что “консерваторство существует для того, чтобы помогать людям”. Но мэм, существует тысяча ситуаций, где консерваторство является жестким.
Я не чувствую, что могу жить полноценной жизнью. Я не обязана идти к человеку, которого я не знаю, и делиться с ним своими проблемами. Я даже не доверяю терапии. Я всегда думаю, что ты обращаешься с этим всем к Богу. Я хочу прекратить консерваторство, не подвергаясь оценке. А пока я нуждаюсь в данном психотерапевте раз в неделю. Я просто хочу, чтобы он проводил встречи у меня дома. Мне не нравится ездить в Уэстлейк и стесняться всех этих мерзких папарацци, которые смеются мне в лицо, пока я плачу. Выбегают и фотографируют во время всех этих приятных ужинов, где люди обычно пьют вино в ресторанах, наблюдают за этими местами. Они подставляют меня, отправляя в самые открытые места, и я сказала им, что не хочу находиться, потому что знала, что там появятся папарацци.
Они дали мне только два варианта терапии. И я не уверена, как Вы принимаете обычно решения, мэм. Но это действительно для меня шанс поговорить с Вами какое-то время, чтобы все это исправить. Так что, дайте мне знать, где Вы есть. Я правда, действительно не знаю, что еще добавить, моя основная просьба, заключается в том, чтобы прекратить консерваторство, без дополнительных оценок. Я хочу ходатайства в основном, о приостановлении консерваторства. Но я не хочу, чтобы больше меня оценивали или тестировали по четыре часа в день, как они делали такое до этого. И это, делает мое состояние только хуже, после всего что случилось.
Я откровенно, только со всем этим столкнулась. И я провожу расследования, по всем этим вопросам. Я вижу здравый смысл и метод, как это обычно заканчивается, для многих, это могло закончиться без дополнительных оценок. Поэтому, я просто прошу, чтобы Вы это приняли во внимание.
Кроме того, во время пандемии COVID, мне потребовался год, чтобы получить какие-либо элементарные услуги по уходу за собой. Она сказала, что никаких доступных услуг не было. Она обманула, мэм. Моя мама дважды ездила в это же место, в Луизиане, во время COVID. В течение года я не делала маникюр — ни прически, ни массажа, ни иглоукалывания. Ничего в течении целого года. При этом, я каждую неделю видела у себя дома горничных, у которых каждый раз были разные ногти. Она заставила меня чувствовать себя так же, как мой отец. Очень похоже ее поведение и поведение моего отца, но просто другая динамика.
Команда хочет, чтобы я работала и была доступна дома, вместо моего желаемоего длительного отдыха. Они привыкли, что я еженедельно выполняла различные обязанности, в том числе, за них. Я перестала делать это. На данном этапе, я не чувствую, что я кому-то или им, что либо должна. Им нужно напомнить, что они работают прежде всего, на меня.
Я должна была это сделать – у меня есть друг, с которым я познакомилась несколько лет назад, с которым я проводила встречи анонимных алкоголиков. Я два года назад, была в клубе анонимных алкоголиков. Я была на трех встречах, каждую неделю. Я познакомилась со многими женщинами. И я не могу увидеться с друзьями, которые живут буквально, в восьми минутах езды от меня, я нахожу в этом, большую странность.
Я ощущаю, что они делают все, чтобы я почувствовала, что живу будто в реабилитационной программе. Это мой дом. Я бы хотела, чтобы мой парень имел возможность подвозить меня на своей машине. И я хотела бы, встречаться с психотерапевтом раз в неделю, а не два. И на моей территории, у меня дома. Так как, я действительно знаю, что мне нужна будет терапия (Смеется).
Я хотела бы, все время двигаться вперед и чтобы все было по настоящему. Я хотела бы выйти замуж и родить ребенка. Мне сказали, что находясь в консерваторстве, я ничего такого не могу осуществить. Более того, у меня сейчас внутри (ВМС) и я не могу иметь детей. Я бы хотела избавиться от этого (ВМС) и попытаться завести еще одного ребенка. Но эта, так называемая команда, не позволяет мне этого сделать и не разрешает пойти к врачу и убрать (ВМС), они не хотят чтобы у меня были еще дети – никаких детей. Так что, по сути, данное консерваторство меня только ограничивает и приносит больше вреда, чем пользы.
Я заслужила, чтобы у меня была жизнь. Я была занята работой, всю свою жизнь. Я заслуживаю, двух/трех летнего перерыва и полноценного отдыха в жизни, и просто знаете, я могу себе это позволить, делать то, чего хочу. Но я чувствую, при разговоре открытость и что, здесь может быть опора. И я в порядке, в разговоре обо всем этом, с Вами. Но я бы, осталась с Вами на телефоне навсегда, потому, как я положу сейчас трубку, я сразу услышу – нет, нет, нет. Потом почувствую все нападения на себя, надо мной издеваются и я чувствую себя, брошенной и одинокой. И я, устала чувствовать себя одинокой. Я заслуживаю и должна иметь, те же, права, что и другой любой человек, которые имеют детей, семью и все другое и даже больше.
И это все, что я хотела Вам сказать. И большое Вам спасибо, что позволили поговорить с Вами сегодня.
СУДЬЯ: Мисс Спирс, всегда пожалуйста. И кроме того, я просто хочу сказать Вам, что я, безусловно, чутко отнесусь ко всему, что Вы сказали, и к тому, что Вы чувствуете, и я знаю, что Вам потребовалось много мужества, чтобы сказать все, что Вы должны сказать сегодня нам, и я хочу, чтобы Вы знали, что суд ценит то, что Вы вышли на линию и поделились своими чувствами.